Если сердце жестокое в нежности тает,
Взор порою туманит скупая слеза …, —
Значит, Божия милость любовь пробуждает,
Сотворяя в заблудшей душе чудеса!
Из густой темноты люди тянутся к свету,
Наполняясь теплом, позабыв своё «я»…,
Да и сами светить начинают при этом,
Излучая добро в злобный мир бытия.
Сделав доброе дело, о новом мечтаешь?
В жажде правды Христовой волнуется кровь?
В своей собственной боли другим сострадаешь? —
Значит, в сердце твоём воспылала любовь!
Словно солнце она освещает и греет,
Всё для счастья любимых своих отдаёт,
Не завидуя терпит, прощая лелеет,
Зло и смерть побеждает! И вечно живёт …
Возрастая в любви, всей душой ощущаю
Бесконечную радость и нежность до слёз,
Благодарность и долг, предвкушение рая,
Воплощение в жизнь не сбывавшихся грёз …
Счастлив тем, что живу жизнью подлинно новой,
Отыскав верный путь среди многих дорог,
Познаю в очищении истины Слово
И люблю, и любим! – В том Всевышний помог …
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
